Джеймс кори боги риска fb2

«В чем проблема?» спросил Хатч. Несмотря на то, что он был из поселенцев близ Долины Маринер у него не было тягучего акцента этой части Марса. Голос Хатча гудел как-будто радио на неверной частоте.

«Это не беда, сказала Лили, обращаясь к нему. Ничего плохого, правда, Дэвид? Не настоящая проблема. Неудобство, возможно.»

«Неудобстство», Дэвид отозвался эхом.

Тишина, вот это было неудобство. Дэвид растягивал палец, пока сустав не щелкал и переходил к следующему, один за одним. Он был на полголовы выше Хатча, но не поднимал свой взгляд выше груди этого худого человека. Через два месяца ему должно исполнится шестнадцать, но ощущал он себя так, как-будто ему было шесть лет. Встречи с Хатчем всегда происходили в небольших комнатах, далеко от главных проходов и коридоров. То место, где они находились сейчас, было кладовкой, оставшейся еще со времен первых поселенцев. Стены были из полированного марсианского камня, покрытого светлой изоляционной керамикой, которая посерела и пошла пятнами от времени. Освещалась кладовка промышленным фонарем, с ярким LED-светом, смягченным и слегка окрашенным отблесками от индийского шарфа Лили, накинутым на фонарь. Они сидели на металлических ящиках в холоде. Хатч потрогал в шрамы на своем запястье.

«Не позволяй этому подавить тебя, малыш», сказал Хатч.

Это была старая шутка между ними — семья Дэвида была полинезийцами, прежде чем они стали марсианами и из-за генетики, и пониженной гравитации, Дэвид был более чем два метра высотой и вынужден был склоняться к собеседнику.

«Просто скажи, в чем дело. Ты получил дефектную партию, верно?»

«Нет, не в этом дело. Партия прекрасна. Это… просто моя тетя Бобби приехала, чтобы пожить с нами некоторое время. Она теперь всегда дома. Всегда. Каждый раз, когда я возвращаюсь, она там.»

Хатч нахмурился и склонил голову. Лили положила руку ему на плечо и прислонилась к нему. Хатч повел плечами, но не отстранился.

«Она знает, что ты готовишь?»

«Она ничего не знает», сказал Дэвид. «Она просто набирает вес и смотрит видеожрачку весь день».

«Набирает вес?» спросил Хатч.

Было какое-то скрытое веселье в его голосе, что заставило Дэвида расслабиться. Он рискнул взглянуть в карие глаза худого человека.

«Она раньше была Морским пехотинцем.»

«Была раньше?»

Что-то странное произошло. Ее отправили в отставку.

«Так больше она не Морской пехотинец. И кто она теперь?»

«Просто гребанное неудобство,» сказал Дэвид. Он немного развеселился. «Ад» и «Черт» были самыми сильными ругательствами в их доме. «Трахаться» заставило бы Дрепера орать на весь дом. Хуже этого и представить было невозможно.

«Партия хороша. Но следующую изготовить будет трудно. Теперь я не могу ничего делать дома.»

Хатч откинулся назад и рассмеялся. Лицо Лили расслабились и все следы беспокойства исчезли.

«Дерьмо», сказал Хатч. «На целую минуту ты заставил меня подумать, что есть проблема и придется сказать моим людям, что мои лучший варщик пропал.»

Дэвид взял свой ранец, повозился внутри и вытащил пластиковую флягу. Хатч взял ее, вскрыл и вытряхнул себе в руку четыре или пять маленьких розовых ромба, потом передал один из них Лили. Та отправила его в рот, как-будто это была карамелька.

2,5-Dimethoxy-4-n-propylthiophenethylamine был моноаминный оксидазный ингибитор.

Эйфористические эффекты начнут сжимать суставы Лили и поднимать ее настроение в следующее полчаса. Галлюцинации не прекратятся в течение часа, возможно полутора часов и затем они вернутся к ней ночью. Лили перекатывала ромб за зубами, играя языком и усмехаясь. Дэвид почувствовал первые признаки эрекции и отвел от нее взгляд.

«Ты делаешь хорошую работу, малыш», сказал Хатч, вынув свой ручной терминал. Короткий звонок сообщил, что передача была сделана. На секретном счете Дэвида стало немного больше денег, но не то, чтобы он был в этом деле из-за денег. Теперь, насчет тетушки. Что следует сделать для соблюдения графика?

«У меня все еще есть лаборатория в университете», сказал Дэвид. «Я могу проводить больше времени там. Старшие получают привилегии, так образом, это не будет слишком сложно. Это просто…»

«Ну, нет, сказал Хатч. Лучше мы будем действовать наверняка. Ты говоришь мне, сколько времени тебе нужно чтобы сделать следующую партию, столько времени ты и получишь».

«Я думаю пара недель, по крайней мере», сказал Дэвид.

«Возьми их, они твои», сказал Хатч, махнув травмированной рукой. «Мы в этом бизнесе надолго, ты и я, незачем жадничать сейчас».

«Да».

Худой человек встал. Дэвид никогда не был уверен, какого возраста Хатч в действительности. Более старый, чем он или Лили, но моложе, чем родители Дэвида. Этот промежуток лет включал в себя бесконечные вариации.

Хатч пожал плечами под своим красным, как пыль, пальто и, вытащив маленькую вязаную шапочку из кармана и встряхнув ей, набросил на свои белоснежные волосы. Лили встала вместе с ним, но Хатч положил ей руку на голое плечо и повернул девочку к Дэвиду.

«Ты отведешь мою девушку назад к ее дому, а, малыш? Мне нужно кое что сделать.»

«Хорошо», сказал Дэвид. Лили сняла свой шарф с фонаря, и грязная небольшая комната стала более яркой.

Хатч отсалютовал тремя пальцами, а затем раскрыл дверь и вышел. Правило заключалось в том, что сначала выходил Хатч, а потом, спустя только десять минут мог выйти Дэвид. Он не знал точно куда пошел Хатч, а так как Лили была здесь, с ним, его больше ничего не волновало. Лили прислонилась к нему, пахнущая вербеной и девушкой. Она была на год старше его, но он мог бы положить свой подбородок ей на макушку.

«Ты в порядке?» спросил он.

«Э…» ответила она своим влажным голосом. «Приход начинается.»

«Это хорошо.» Он привлек ее немного ближе. Она положила голову на его грудь, и они ждали спокойно в течение драгоценных минут, перед тем, как уйти.

Семь сообществ — называемых районами — рассеянных по всему северному пространству Пазухи Авроры составили Новый Лондон. Город, такой как он был, прятался глубоко в плоть Марса, используя почву в качестве изоляции и радиационного ограждения только с десятью куполами, выступающими на поверхность. Сорок тысяч человек жили и работали там, вгрызаясь в неумолимый камень второго дома человечества. Станции метро создали простую веб-топологию, которая определила социальные формы и структуры. Aterpol был единственной станцией связанной с любым районом, и таким образом, это стало фактическим центром города.

Salton находился под самым большим сельскохозяйственным куполом и имел поверхностную монорельсовую дорогу в обсерваторию в Дханбад Нова, и таким образом, высший университет и технические клиники были сконцентрированы в нем. Университет уровнем пониже был в Breach Candy, где Дэвид с семьей собственно и жили.

Нариман и Мартинезтаун были местами серийного производства и выработки энергии в первой волне колонизации и после перемен, пришедших с новыми технологиями, оба района изо всех сил пытались повторно обрести цель и смысл для себя.

Innis Deep и Innis Shallows, имевшими только по одной ветке, сделались тупиками и приютами для того сорта марсиан, что можно назвать великими —

антиобщественными, независимыми, и нетерпимыми. Адрес в Innis был меткой чужака, кого-то опасного или уязвимого, Лили жила в Shallows, а Хатч в Deep.

Так же, как все районы отличались, станции метро были одинаковыми: высокие, арочные потолки, яркие с полным спектром, легким и хаотическим эхом; видеомониторы тонкой пленки, приклеиваемые к стенам, сообщали общественную информацию и рекламу; киоски, продающие еду и одежду, следуя причудам и моде, закрывались и открывались так же регулярно, как приливы и отливы. Камеры видеонаблюдения смотрели сверху на все, идентифицирующий софт сверял в толпе лица с именами. У воздуха всегда, казалось, были слабые ароматы озона и дешевой еды и мочи.

Пластиковые флаерсы всегда выглядели одинаково, объявляли ли они о классах йоги, потерянных домашних животных или независимых музыкальных представлениях. Дэвид был в городе в Долине Маринер и на базе в Горе Олимп, и там станции метро были точно такие же. Один объединяющий культурный продукт Марса.

Дэвид вел Лили через суматоху станции Мартинезтауна. Он переместил свой ранец так, чтобы она могла положить руку вокруг его талии. Чем дальше они шли, тем менее устойчивей были ее шаги. Ее рука вилась вокруг него как плющ, цепляющийся за столб, и он мог чувствовать неподвижность ее мышц и услышать это в ее голосе, когда она говорила. Ее зрачки расширились от удовольствия и химического взрыва в ее мозге. Он задался вопросом, что она видела.

«Ты никогда не пробуешь товар сам?» спросила она снова, не сознавая, что это было в третий раз.

«Нет», повторил Дэвид. «Я заканчиваю свои занятия поздно. Нет свободного времени, чтоб расслабиться вечером. Позже возможно. Когда я прихожу домой.»