Джон кори уэйли крайне нелогичное поведение читать

Джон Кори Уэйли

Крайне нелогичное поведение

John Corey Whaley

Highly illogical behavior

* * *

Посвящаю Скотти

Часть первая. Весна

1. Соломон Рид

У Соломона не было причин куда-либо ходить. Еды хватало. Воды тоже. Из окон спальни виднелись горы, а родители были так заняты, что он чувствовал себя полновластным правителем целого дома. Джейсон и Валери Рид не возражали против его решения, ведь только так их сыну жилось комфортно. На момент его шестнадцатилетия добровольное заключение длилось уже три года, два месяца и один день. Соломон был всегда бледен и не носил обуви, но так ему было лучше. Так и никак иначе.

Уроки он делал онлайн – в пижаме, взъерошенный ото сна – и, как правило, разбирался с ними еще до прихода родителей. Если звонил телефон, Соломон дожидался, пока включится автоответчик. А если кто-то стучал в дверь – что, впрочем, случалось довольно редко, – он долго смотрел в глазок, пока посетителю – девочке-скауту, агитатору или соседу – не надоедало ждать и тот не уходил. Соломон жил в единственном мире, который его принимал. В этом мире было тихо, буднично и даже порой одиноко, зато он не выходил из-под его контроля.

Решение далось Соломону непросто. И стоит заметить, он старался что было сил приспособиться к жизни вовне – насколько это было возможно для таких, как он. Но однажды стараний попросту не хватило. Тогда он разделся до боксеров и уселся в фонтан напротив своей школы. И там, под взорами учителей и одноклассников, в слепящих лучах утреннего солнца Сол, медленно отклоняясь назад, с головой ушел под воду. То был последний раз, когда Соломон Рид отправился в Аплендскую среднюю школу, а спустя пару дней он совсем перестал выходить из дома.

– Здесь мне лучше, – говорил он матери, каждое утро умолявшей его сделать усилие над собой.

Соломон не врал. Приступы паники начались, когда ему было одиннадцать, спустя два года интервалы между приступами сократились от нескольких месяцев до одного, затем до пары недель и далее по убывающей. К тому моменту, когда Соломон, как последний фрик, сиганул в фонтан, приступы – легкие или тяжелые – случались с ним трижды в день. И это был ад.

Фонтан стал озарением: если убрать причины, вызывающие панику, – она прекращается! Следующие три года Соломон провел, поражаясь, почему всем было так трудно его понять. Ведь он всего-навсего предпочел умиранию жизнь. У кого-то был рак. Кто-то сходил с ума. Но ни у кого не возникало сомнений в пользе химиотерапии.

Соломон родился – и было весьма вероятно, что умрет, – в Апленде, калифорнийском городке, расположенном в часе езды от делового центра Лос-Анджелеса. Эта часть штата входила в состав так называемой Внутренней Империи, что очень нравилось Соломону, поскольку название напоминало ему о «Звездном пути» – сериале, о котором он знал слишком много. И о котором явно не хватало знаний Валери с Джейсоном, родителям Соломона, хоть тот не раз повторял, что этот сериал – гениальное исследование человеческой природы. Но поскольку «Звездный путь» делал его счастливым, они время от времени смотрели с ним эпизод-другой и даже расспрашивали о персонажах, лишь бы увидеть восторг, охватывавший сына в такие моменты.

У Валери Рид был свой стоматологический кабинет в Апленде, а Джейсон сооружал декорации на киностудии в Бербанке. Вы можете подумать, что он приносил с работы массу занятных историй, но Джейсон Рид был из той породы людей, которые не видели разницы между Дермотом Малруни и Диланом Макдермоттом, так что его рассказы всегда вызывали сомнения.

Шел седьмой день шестнадцатилетия Соломона, и он медленно закипал, пока отец пытался вспомнить имя актера, встреченного им на площадке.

– Ну, знаешь… парень с усами. Из сериала… ну, того, с музыкальной заставкой…

– Пап, во всех сериалах есть музыкальные заставки.

– Да ты его точно знаешь. Парень-пистолет!

– Парень-пистолет? О чем ты вообще?

– Ну парень, который держит в руках пистолет во время заставки. Я уверен, ты его знаешь.

– В том-то и дело, что нет… «Гавайи 5.0»?

– Это фильм, а не имя актера, – ответил папа.

– Это не фильм, а сериал. Ты точно работаешь в Голливуде?

– Уроки сделал? – спросила мама, появляясь в гостиной.

– Еще с утра. Как дела на работе?

– Новая пациентка.

– Несите нам свои кровные, да побольше! – пошутил папа.

Никто не рассмеялся.

– Она училась с тобой в Аплендской школе. Лиза Прейтор. Помнишь такую?

– Неа, – ответит Сол.

– Приятная девушка с красивыми коренными зубами. Но зубы мудрости придется удалить. Желательно в ближайшие два года, не то снова будет ходить в брекетах.

– А ты носила брекеты? – спросил Соломон.

– С лицевой дугой. Это было ужасно.

– Тогда все понятно. Теперь ты мстишь другим из-за своей детской травмы.

– Хватит меня анализировать.

– Соломон, прекрати анализировать мать, – вставил свои пять копеек отец, не отрываясь от жутковатого детектива, которыми он зачитывался.

– В общем, девушка очень милая. И симпатичная. Всего один кариес.

Соломон прекрасно знал, к чему клонит мать. Она полагала, что стоит сыну услышать о симпатичной девчонке, как он моментально поправится, выйдет наконец из дому и помчится в школу. Все это было довольно наивно, Соломон лишь надеялся, что за этим не стояло ее отчаянное желание во что бы то ни стало изменить его. В противном случае эти невинные разговоры могли привести к взрыву.

Соломон знал, что родители о нем говорят за глаза. Подслушивал пару раз. В десять лет он открыл для себя, что если прижать пластмассовую кружку к стене, то можно узнать, о чем говорят в родительской спальне. Последний раз он слышал, как мать спросила отца, неужели сын навсегда «повиснет у них на шее», после чего Соломон какое-то время не мог разобрать слова, а потом осознал, что, едва высказав свою мысль, мама расплакалась. Той ночью он долго не мог уснуть, размышляя, как же ответить на этот вопрос. И в итоге пришел к твердому «да».

2. Лиза Прейтор

Иногда судьба милостиво вручает тебе лимонад, к тому же в охлажденном бокале, увенчанном долькой лимона. Именно таким подарком стала для Лизы Прейтор, ученицы одиннадцатого класса Аплендской старшей школы и круглой отличницы, встреча с матерью Соломона Рида. Ее жизнь вот-вот должна была круто измениться.

Каждому знакомы девушки вроде Лизы. Они непременно сидят на первой парте и тянут руку на каждый вопрос учителя. Они остаются после занятий, чтобы внести свою лепту в работу над ежегодником[1], а возвращаясь домой, сразу садятся за уроки. В расписании Лизы Прейтор не было окон, с одиннадцати лет она следовала завету двоюродной бабки Долорес: «В календаре не должно быть свободных дней. Это дурная примета. Двадцать четыре часа упущенных шансов».

Даже предложение бойфренда поехать на пляж и полюбоваться закатом не могло соблазнить Лизу нарушить график. Кларк Роббинс вечно пытался ее отвлечь. Он был весьма привлекателен, с темно-каштановыми волосами, распадавшимися на две части именно так, как нравилось Лизе. И встречались они уже год и семнадцать дней, что было отмечено в календаре возле даты знакомства с матерью Соломона.

В восьмом классе, после странного случая с одним из семиклассников в школьном дворе, Лиза, чтобы защитить его от нападок, написала статью в школьную газету. Ее язвительное эссе было посвящено важности сострадания. Одноклассники, правда, не прониклись, и до конца года в школе ходили слухи, что Лиза втайне встречалась с тем пареньком, что прыгнул в фонтан.

Источник

Джон Кори Уэлей — Крайне нелогичное поведение

9 из 10

Жанр: р-контемп, YA
Фишки: агорафобия, квиры, панические атаки
WOW: стиль письма, главный герой, реализм
POV: от третьего лица, she/he
Геометрия чувств: мнимая

Цитатосуть:

«Порой важно не где ты, а что за люди с тобой».

Рецензия (бесспойлерная)…

Не люблю реалистичный контемп и точно прошла бы мимо «Крайне нелогичного поведения», не попроси Clever о переводе. К моему удивлению, предположительно унылые трудобудни обернулись неподдельным интересом и пересмотром взглядов на жанр в целом. В истории мистера Уэлея нет воды и вычурной прозы, клише и сказочных твистов, а смысла — хоть отбавляй. Отныне я буду внимательней серфить ридз в поисках подобных книг.

Есть у нас парень по имени Соломон, агорафоб с трехлетним стажем, страдающий паническими атаками. И есть дева по имени Лиза, мечтающая свалить из родного Апленда и поступить на один из лучших факультетов психологии в США. Для этого ей придется написать эссе на тему личного опыта взаимодействия с ментально больными людьми, и если сочинение понравится приемной комиссии, Лиза получит стипендию и сможет учиться бесплатно. Думаю, вы догадались, кого она выберет в качестве «личного опыта».

Соломону Риду шестнадцать, он симпатичный, неглупый и мог бы стать заводилой на вечеринках, но он не знает, как выйти в мир и не схлопотать приступ. После серьезного срыва на публике, Соломон переходит на домашнее обучение и отказывается бывать на улице. Он странный, чудной и милый, и хорошо бы вписался в компанию героев «Теории большого взрыва». Солу повезло с семьей: бабушка (очень крутой персонаж) и родители во всем готовы его поддержать. В этом мы с ним похожи. Да и не только в этом.

Лиза Прейтор — амбициозная всезнайка, сапожник без сапог, глуповатый гений — не столь лайкабельна, как Соломон, и, несмотря на хороший девелопмент, я по-прежнему не решила, как к ней отношусь. Половину звезды съели ее главы (те, в которых она не общалась с Солом).

Кларк Роббинсон — бойфренд Лизы — не совсем типичный король школы и красавчик-спортсмен. Во-первых, он не нарцисс; а, во-вторых, не переносит свои друзей — любителей выпивки и скабрезных шуточек. Кларк не идеален: он ленив, прячется от проблем, отшучивается в серьезных ситуациях, но люди западают на его харизму. А еще Лиза думает, что он гей, так как с сексом у них не складывается от слова совсем.

Дженис Плутко — лучшая подруга Лизы и мощнейший гей-радар в городе. Дружба Дженис и Лизы полна противоречий и потому кажется настоящей. Автор — мужчина, но мужчина наблюдательный, поскольку женские персы и их проблемы вышли без перегибов. Пятерка по женологии.

Стиль письма на высоте. Мистер Уэлей пишет именно так, как я люблю: не пускает в глаза пыль, не сыплет пестрыми фразами, не выдумывает неадекватные метафоры. Он просто, но в простоте своей умудряется прятать больше, чем иные любители словесной каши. Уэлей подчеркивает серьезность поднятых им тем шутками (и с юмором он на «ты»). Мне нравится, когда авторы умудряются возводить причудливые дворцы из неприметных стройматериалов. Уэлей как раз из таких: берет пару обычных фраз, тасует слова и превращает их в золото. Буквенная алхимия к вашим услугам.

Еще одним плюсом работы стала репрезентация болезни. Видно, что автор рисёчил. Я знакома с паническими атаками. Вернее, с симптомами таковых. В свое время перепила энергетиков во время пятого курса и износила сердце вкупе с нервной системой. Приступы накатывали внезапно и я до сих пор помню те ощущения: кажется, что умираешь. Это страшно. Но если мою проблему решили спорт и витамины, то у Сола все гораздо сложнее. И мистер Уэлей это учел.

Сюжет не лишен твистов, очевидность — всего лишь видимость. Общая картина, конечно же, ясна, но детали… Что-то вызовет слезы, что-то — смех, а что-то — мысли. И это главное. Книги должны давать почву для размышлений. «Крайне нелогичное поведение» — повод не только задуматься, но и начать действовать.

«Мой мир с годами становится меньше — усыхает вместе со мной».

Все мы находимся в комнате, стены которой медленно движутся навстречу друг другу. Пока что мы их не видим, и этим счастьем нельзя пренебрегать.

Финал получился не только эмоциональным, но и довольно реалистичным. Я не могу рассказать о чувствах, которые он вызвал, поскольку даже они являются спойлером. Просто будьте готовы к тому, что жизнь залепит вам оплеуху. Приятного мало, но отрезвляет на раз. Согласна ли я с тем, как все повернулось? Чем больше я об этом думаю, тем сильнее склоняюсь к «да». Тем более концовка вышла открытой, а значит, мы может ее голодекнуть на свой вкус.

В целом и общем, не знаю, понравится ли вам книга так же сильно, как мне. После стольких дней, проведенных в ее компании, я все же предвзята. А еще рада, что история Сола отыскала меня сама и напомнила о том, что пока есть ноги, надо идти.

ПС: «Звездный путь: Следующее поколение», бро, посмотреть тебя, что ли?

Источник

Выбрать главу

Джон Кори Уэйли

Крайне нелогичное поведение

John Corey Whaley

Highly Illogical Behavior

* * *

Посвящаю Скотти

Часть первая. Весна

1. Соломон Рид

Уроки он делал онлайн — в пижаме, взъерошенный ото сна — и, как правило, разбирался с ними еще до прихода родителей. Если звонил телефон, Соломон дожидался, пока включится автоответчик. А если кто-то стучал в дверь — что, впрочем, случалось довольно редко, — он долго смотрел в глазок, пока посетителю — девочке-скауту, агитатору или соседу — не надоедало ждать и тот не уходил. Соломон жил в единственном мире, который его принимал. В этом мире было тихо, буднично и даже порой одиноко, зато он не выходил из-под его контроля.

Решение далось Соломону непросто. И стоит заметить, он старался что было сил приспособиться к жизни вовне — насколько это было возможно для таких, как он. Но однажды стараний попросту не хватило. Тогда он разделся до боксеров и уселся в фонтан напротив своей школы. И там, под взорами учителей и одноклассников, в слепящих лучах утреннего солнца Сол, медленно отклоняясь назад, с головой ушел под воду. То был последний раз, когда Соломон Рид отправился в Аплендскую среднюю школу, а спустя пару дней он совсем перестал выходить из дома.

— Здесь мне лучше, — говорил он матери, каждое утро умолявшей его сделать усилие над собой.

Соломон не врал. Приступы паники начались, когда ему было одиннадцать, спустя два года интервалы между приступами сократились от нескольких месяцев до одного, затем до пары недель и далее по убывающей. К тому моменту, когда Соломон, как последний фрик, сиганул в фонтан, приступы — легкие или тяжелые — случались с ним трижды в день. И это был ад.

Фонтан стал озарением: если убрать причины, вызывающие панику, — она прекращается! Следующие три года Соломон провел, поражаясь, почему всем было так трудно его понять. Ведь он всего-навсего предпочел умиранию жизнь. У кого-то был рак. Кто-то сходил с ума. Но ни у кого не возникало сомнений в пользе химиотерапии.

Соломон родился — и было весьма вероятно, что умрет, — в Апленде, калифорнийском городке, расположенном в часе езды от делового центра Лос-Анджелеса. Эта часть штата входила в состав так называемой Внутренней Империи, что очень нравилось Соломону, поскольку название напоминало ему о «Звездном пути» — сериале, о котором он знал слишком много. И о котором явно не хватало знаний Валери с Джейсоном, родителям Соломона, хоть тот не раз повторял, что этот сериал — гениальное исследование человеческой природы. Но поскольку «Звездный путь» делал его счастливым, они время от времени смотрели с ним эпизод-другой и даже расспрашивали о персонажах, лишь бы увидеть восторг, охватывавший сына в такие моменты.

— Ну, знаешь… парень с усами. Из сериала… ну, того, с музыкальной заставкой…

— Пап, во всех сериалах есть музыкальные заставки.

— Да ты его точно знаешь. Парень-пистолет!

— Парень-пистолет? О чем ты вообще?

— Ну парень, который держит в руках пистолет во время заставки. Я уверен, ты его знаешь.

— В том-то и дело, что нет… «Гавайи 5.0»?

— Это фильм, а не имя актера, — ответил папа.

— Это не фильм, а сериал. Ты точно работаешь в Голливуде?

— Уроки сделал? — спросила мама, появляясь в гостиной.

— Еще с утра. Как дела на работе?

— Новая пациентка.

— Несите нам свои кровные, да побольше! — пошутил папа.

Никто не рассмеялся.

Источник

В Аплендской школе училось около тысячи человек, и Лизе могли припоминать о ее неуместном героизме вплоть до самого выпускного. Однако все обошлось, большинство друзей и знакомых довольно быстро забыли об инциденте. Но только не Лиза. Ведь в тот день она была во дворе и видела, как щуплый паренек с растрепанными волосами скинул рубашку, затем штаны и медленно прошел к воде. Они не были знакомы, но он всегда казался Лизе милым – такие на автомате придержат дверь для идущего следом. Так что она надеялась однажды встретить его или хотя бы узнать, что все у него хорошо.

И вот как-то раз Лиза увидела в местной газете рекламу стоматологического кабинета Валери Рид. Запрос в поисковой сети подтвердил, что та была матерью Соломона. До этого Лиза не предпринимала попыток найти мальчика из фонтана, хотя время от времени о нем вспоминала, гадая, куда же он пропал. Но, напав на след, она поняла, что должна разыскать Соломона, и чем скорее, тем лучше. Единственным способом сделать это было записаться на прием к доктору Рид. Лиза решила, что ничего не теряет: в худшем случае ей проведут чистку зубов и вручат бесплатную щетку, в лучшем сбудутся все ее мечты.

– Где учишься? – спросила Валери Рид, устроившись рядом с Лизой, чтобы начать осмотр.

На дворе был март, двадцать четвертое, вторник, и сейчас Лизу буквально распирало от вопросов о мальчике из фонтана.

– В Аплендской школе. А вы – мать Соломона?

– Да, – ответила та, немного смутившись.

– Я училась с ним в средней школе. О, вижу его вон на том снимке, – улыбнулась Лиза, кивнув на стену рядом с окном, на которой висело семейное фото Ридов.

– Ты знала его?

– Знала? – переспросила Лиза. – Неужели он…

– Нет! О боже, нет. Прости! – воскликнула Валери. – Просто он нигде не бывает.

– Перешел в частную школу? Вестерн Кристиан?

– Он на домашнем обучении.

– Вы и лечите зубы, и занимаетесь с ним? – удивилась Лиза.

– Нет, он учится онлайн. Ляг поудобнее и пошире открой рот.

– Я ведь была там, – сказала Лиза, проигнорировав просьбу.

– Где именно? – Доктор Рид начала раздражаться.

– Тем утром. Видела вашего сына… Видела, что он сделал.

– У него был приступ паники, – сказала Валери. – Могу я теперь взглянуть на твои зубы?

– Последний вопрос!

– Давай.

– Почему он никуда не выходит?

Доктор Рид молча взглянула на Лизу, обдумывая ответ. Рот ее прикрывала синяя бумажная маска, но глаза выдавали замешательство. Когда наконец она решилась заговорить, Лиза тут же перебила ее:

– Просто… его так давно не видно. Был, был и внезапно пропал. Все это так странно… Я подумала, он перевелся в школу-пансион или еще куда-нибудь.

– Разок заглянул в Вестерн Кристиан, но безуспешно. А что бы сделала ты, если бы твой ребенок перестал выходить на улицу?

– Перевела бы его на домашнее обучение.

– Именно так мы и поступили. Открывай рот.

Осмотр длился недолго, и не успело кресло принять вертикальный вид, как Лиза задала новый вопрос:

– А когда он в последний раз выходил из дома?

– А ты довольно любопытна, да?

– Прошу прощения… но… это не праздное любопытство! Просто я часто о нем думала, и как только поняла, что вы его мать, меня захлестнули эмоции.

– Все нормально, – ответила Валери. – Хоть кто-то его помнит. Три года уже прошло. Даже чуть больше.

– С ним все хорошо?

– В целом да. Делаем что в наших руках.

– Одиноко ему, наверное, – заметила Лиза.

– Бывает.

– А друзья у него есть?

– Сейчас нет. Но были. Вы все так быстро растете. Ему трудно за вами угнаться.

– А не могли бы вы передать Соломону привет от меня? Сомневаюсь, что он меня знает, но… если вам не покажется это странным…

– Хорошо, Лиза, передам. В следующий вторник займемся твоим кариесом.

Обманывать взрослых Лиза умела чуть лучше, чем сверстников. Подростки, в том числе и она, мало кому доверяли, и одурачить их было не так-то просто. Но люди, подобные доктору стоматологических наук Валери Рид, рожденной в конце семидесятых в семье либералов в Южной Калифорнии, всегда были легкой мишенью. Такие, как она, слишком доверяли другим, так что обвести их вокруг пальца было проще пареной репы.

В масштабах вселенной затея Лизы была вполне безобидной – небольшой шажок на пути к претворению в жизнь главного плана. И что это был за план! Она собиралась вылечить Соломона Рида.

От этого зависела ее дальнейшая жизнь.

3. Соломон Рид

Лечение Солу не помогало, потому что он не позволял себя лечить. В двенадцать лет, когда стало понятно, что приступы гнева или рыданий – не просто капризы избалованного ребенка, его повели к специалисту. Но разговаривать с доктором Сол не стал. Молчал как рыба. И что оставалось делать его семье? Как наказать того, кто и так мечтает целыми днями не выходить из комнаты? Если ему запрещали включать компьютер и телевизор, он принимался читать книги. А кто же отважится отнять у ребенка книги?

В школе он был застенчивым и молчаливым – из тех ребят, что, ссутулившись, сидели за последними партами, но получали только четверки и пятерки. Соломон прекрасно умел быть невидимым. Но дома преображался – шутил и смеялся с родными, временами врубал музыку на полную мощность, на ходу сочинял песни, пока помогал маме готовить или накрывать на стол.

Когда с ним случился нервный срыв на школьном дворе, он как раз посещал терапевта, после чего Джеймс с Валери решили нанять другого врача, со ставкой в два раза выше. Соломон не возражал, но на приеме, как обычно, не проронил ни слова. Вместо этого он слушал. Причем так внимательно, что после первого же сеанса понял, как избавиться от этого доктора тоже. Даже врать не пришлось.

– Она думает, что вы жестоко со мной обращаетесь.

– Так и заявила? – уточнил папа.

– Я сам догадался, – сказал Соломон. – Расспрашивала, часто ли вы ссоритесь и кричите. Она жаждет крови. Я к ней точно не вернусь.

И не вернулся. Кто бы осмелился его осуждать? Дома Сол становился спокойнее и счастливее, с ним было легко поладить, а приступы паники случались довольно редко. И пусть родители не признавали, но так им жилось проще. Не надо посещать школьные собрания, не надо отвозить его утром в школу и днем везти обратно. С тринадцати лет Соломону очень мало было нужно от Джеймса с Валери и еще меньше от мира. Он не чувствовал грусти, тоски или одиночества. Только безопасность. Дома он мог свободно дышать. И расслабиться.

В школе друзей у Соломона практически не было, лишь знакомые, с которыми он обменивался домашкой. Но отчего-то на ланче он нередко оказывался в компании Гранта Ларсона. Грант был из тех парней, что бесконечно трепались о «телках», боевиках и о том, какой учитель достал его больше всего. Про это он и болтал в то время, когда не хвастался «крутой работой» отца, трудившегося над созданием электромобилей.

– А чего себе не возьмете такой же? – спрашивал Соломон.

– Пока не знаем, как заряжать его дома. Но скоро все будет, бро.

Соломон не поддерживал разговоры про одноклассниц и не хвастался своим отцом, но Гранта это устраивало. Ему важно было лишь одно – чтобы кто-то его слушал, а в этом деле Солу не было равных. Он кивал или выдавал пару слов в ответ. Так он мог усидеть в окружении сотен крикливых детей и не сойти с ума. Только фокусируясь на Гранте, он мог оставаться спокойным. Малейшее отвлечение грозило очередной панической атакой прямо у всех на глазах. Вроде того приступа, что случился на школьном дворе, после которого за Соломоном навеки закрепился ярлык «сумасшедшего паренька».

К чести Гранта стоит отметить, что тот навещал приятеля после фонтана. Но дома Сол не был немым слушателем, дома он был собой. И эта версия Сола Гранту не очень нравилась.

– Сыграем во что-нибудь? – спросил Соломон пару недель спустя, как бросил школу.

– Во что, например? В приставку?

– Нет, я дерьмовый игрок. Может, в карты или что-то вроде того? Любишь стратегии?

Источник